Язык — мой духоводитель, он вкладывает смыслы в сознание: слова должны вкрадываться в черепную коробку читателя как тать; они должны быть инкрустированными в грудную клетку драгоценностями в сотни карат; слова должны плескаться в бокалах и литься в глотку сладким джусом. Топая в ночном тумане, сам с собой толкую о тонкостях фонетики словно комментатор Талмуда о границах постижения данного Создателем. Я произношу слоги и коверкаю кириллицу: пусть выйдет кутерьма или кляксы, но — долой прокрастинацию — я конструирую новый текст. Темой будет «Краткость — сестра таланта», и я посылаю запрос к Источнику Слов, раскидывая буквы по строкам ради раскрытия темы.
«Была — не была» или «будь, что будет» — девиз сочинения для начала и пара сентенций уже уложены в капсулу лексической импровизации. Выворачиваюсь содержимым рассудка наружу, выжимаю из ума синоним «краткости» — «лаконичность». Любил её всегда: она покладиста и ласкова к читателю, и в тоже время ёмко передаëт мысль разного масштаба.
Как «Кесарю кесарево» или «Прокрустово ложе». Крылатые фразы априори кратки, но их инаковый слог наполняет два слова некой таинственной силой — она странным, чужеземным мотивов призывает ум к вниманию.
Приятно даже просто произнести единицы лексикона, что нечастые гости в повседневной речи. Ведь именно уникальность слов и разнообразие смыслов делает литературу искусством, причём порядка самого что ни на есть высшего. Вот выражение «Горечь от обид легко лечить прощением» в быту услышишь только раз, но впечатается в мозг надолго, и может через десятки лет пройти в устах поколений. Поэтично и ясно, а если ещё и согласовать эти шесть слов — слышится музыка. Слоги будто переливаются мелодией от начала к финалу, и произносящему вкусно на нёбе словно от мёда. Коротко и метко будто очередь из автомата Калашникова, если только грамотно откалиброван прицел. Пишу, как целюсь в мишени — умы взыскательной публики. Заманчивого в письме чуть, ведь каждый требователен к чужому творчеству как нарцисс к партнёру, но в душе раздувается огонь ревности по поэтике русской словесности и угашать пламя я не намерен.
Курсор замрëт — стану перебирать в уме звучные слова: «кирсар», «комрад», » коррида» — забавные сочетания символов порой забредают в рассудок. Пренебрегаю иронией, настроюсь на возвышенное. «Блаженные кроткие, ибо наследуют землю», если уж всерьëз говорить о кратких и гениальных изречениях. Цитаты из Священного Писания так компактны, но полны благодати — ей уловлены уже миллионы жителей планеты, и сколько их было пленено за два миллениума до данного момента? Заповедь блаженства из нагорной проповеди так легко легла на лист, аккуратно и гладко, и тут же сделала читающих ближе к истине. Недалека от объективности мысль, что кротость даст больше успеха на выживание в долгой перспективе, нежели гордыня: тщеславец склонен к конфликтам и один из них его однажды похоронит. Кроткий мудр — спокойный, трезвый рассудок приводит его обладателя всегда к благополучию. Фраза обособленна своим изысканным слогом от бытовой речи, и словно левит в ризу облачается им в силу и власть.
Вероятно, что-то да роднит краткость с талантом, ведь авторы самой растиражированной книги на Земле — Евангелия, наверняка бы взяли Гран-при по простоте построения и в тоже время гениальности изложения мысли. Так бы и писать как Апостолы Слова: красиво и увесисто, без заполнение листа лишними знаками. Хотя порой и тянет сорваться в кураж по набору фраз. Особое чувство — бредить подбором вербальных выражений, разжигающих ту самую жажду по новым впечатлениям от книг.
Думая о краткости, кручу на языке фразеологизм: «Пир во время чумы». Мрачно-торжественно звучит будто нечто ветхозаветное. Всего в четырёх словах заключена очередная эпоха человечества и так, увы, похожая на нашу. Единственное предложение рождает в мыслях бушующий мир, погрязший в вакханалии высших сословий и голоде нищих. Самоизбранный тиран лжёт о демократии, распивая со свитой кровь подневольного народа. Люди гниют от инфекций, но всё равно гнут спину на каторгах во имя государственных налогов. В болезнях и бедах крестьяне вкалывают на казну: для нового дворца императора или на иную сладострастную прихоть самодержавца. Четыре слова вызывают в нейронных цепях мозга возбуждение, готовое вылиться в революцию — народ будет рвать чиновников голыми руками или же продолжит покорно приносить собственную плоть на жертвенный алтарь золотого тельца, веруя в россказни о воздаянии в загробной жизни.
Но к чёрту груз скорбных смыслов, без юмора жизнь как проклятие! «Горел сарай, нихай горит и хата». Залихватски и разухабисто звучит будто свист деревенского мужика с душой нараспашку. Пусть вокруг коррупция и разруха, айда пропивать нажитое добро, пропади пропадом завтрашний день!Когда в край доканают жандарм и мытарь — улица поставит общий стол и сдвинет стаканы с тостом, махнув рукой на строй и уставы. Гармонист разольëт как в стихе Есенина, спасая народ от тоски, и не будет дела до ответственности перед приставом или министром.
Или, если говорить о главном: «Бог есть любовь». Два понятия роднит размах влияния на личность, ищущей то, что сокрыто за словами. Любовь — чувство, поглощающее живое существо целиком, как и идея Бога, что завладевает новообращёнными полностью без остатка. Глагол «есть » — знак равенства между любовью и Создателем, и Он просто не может быть ничем иным, ведь даже акт творения доверен только влюблённым: мужчина и женщина в союзе обретают способность продолжать жизнь на планете, уподобляясь Творцу.
Любовь испокон сплочала людей: первые поселения были разбиты вокруг сооружений культа — люди вместе искали Бога, попутно сливаясь в цивилизацию. Любовь учила быть терпимыми и странноприимными, она заклинала благотворить обидчикам словно единокровным родственникам и примиряла заклятых врагов; она, поселившись в сердце, находила в окружающих образ Единого Отца и делала их членами большой и общей семьи. И даже сегодня люди ищут слияния с Создателем, не понимая порой, что обожествиться можно, просто влюбившись в человека рядом — тогда мир, казавшийся преисподней, превратится в Эдем.
Нелëгкое дело: заключить в слова знания или опыт, чтобы описать сложные явления доступной формой. Истинно — без труда не вытащить и рыбку из пруда. Кто-то скажет: «Писать — не мешки ворочать», но тысячи авторов, двигали тектонические плиты своего нутра, чтобы создать хоть пару строк, достойных внимания. Возможно, многие из выражений рождены откровениями ума будто шëпотом пророческого духа, возможно, это работа не одного дня — найти словосочетание, что обозначит целый пласт общественных взаимоотношений или сведёт к короткой формуле Божью Премудрость.
Определённо, длинные тексты в дни мемов неудобоваримы даже для бывших книгочеев и сокращать до предела мысли-титаны — ценнейшее умение, так что, заканчивая это эссе, тешу себя мыслью, что покоряюсь не тренду современной масскультуре, но мудрости, проверенной годами: «Краткость — сестра таланта».
«Была — не была» или «будь, что будет» — девиз сочинения для начала и пара сентенций уже уложены в капсулу лексической импровизации. Выворачиваюсь содержимым рассудка наружу, выжимаю из ума синоним «краткости» — «лаконичность». Любил её всегда: она покладиста и ласкова к читателю, и в тоже время ёмко передаëт мысль разного масштаба.
Как «Кесарю кесарево» или «Прокрустово ложе». Крылатые фразы априори кратки, но их инаковый слог наполняет два слова некой таинственной силой — она странным, чужеземным мотивов призывает ум к вниманию.
Приятно даже просто произнести единицы лексикона, что нечастые гости в повседневной речи. Ведь именно уникальность слов и разнообразие смыслов делает литературу искусством, причём порядка самого что ни на есть высшего. Вот выражение «Горечь от обид легко лечить прощением» в быту услышишь только раз, но впечатается в мозг надолго, и может через десятки лет пройти в устах поколений. Поэтично и ясно, а если ещё и согласовать эти шесть слов — слышится музыка. Слоги будто переливаются мелодией от начала к финалу, и произносящему вкусно на нёбе словно от мёда. Коротко и метко будто очередь из автомата Калашникова, если только грамотно откалиброван прицел. Пишу, как целюсь в мишени — умы взыскательной публики. Заманчивого в письме чуть, ведь каждый требователен к чужому творчеству как нарцисс к партнёру, но в душе раздувается огонь ревности по поэтике русской словесности и угашать пламя я не намерен.
Курсор замрëт — стану перебирать в уме звучные слова: «кирсар», «комрад», » коррида» — забавные сочетания символов порой забредают в рассудок. Пренебрегаю иронией, настроюсь на возвышенное. «Блаженные кроткие, ибо наследуют землю», если уж всерьëз говорить о кратких и гениальных изречениях. Цитаты из Священного Писания так компактны, но полны благодати — ей уловлены уже миллионы жителей планеты, и сколько их было пленено за два миллениума до данного момента? Заповедь блаженства из нагорной проповеди так легко легла на лист, аккуратно и гладко, и тут же сделала читающих ближе к истине. Недалека от объективности мысль, что кротость даст больше успеха на выживание в долгой перспективе, нежели гордыня: тщеславец склонен к конфликтам и один из них его однажды похоронит. Кроткий мудр — спокойный, трезвый рассудок приводит его обладателя всегда к благополучию. Фраза обособленна своим изысканным слогом от бытовой речи, и словно левит в ризу облачается им в силу и власть.
Вероятно, что-то да роднит краткость с талантом, ведь авторы самой растиражированной книги на Земле — Евангелия, наверняка бы взяли Гран-при по простоте построения и в тоже время гениальности изложения мысли. Так бы и писать как Апостолы Слова: красиво и увесисто, без заполнение листа лишними знаками. Хотя порой и тянет сорваться в кураж по набору фраз. Особое чувство — бредить подбором вербальных выражений, разжигающих ту самую жажду по новым впечатлениям от книг.
Думая о краткости, кручу на языке фразеологизм: «Пир во время чумы». Мрачно-торжественно звучит будто нечто ветхозаветное. Всего в четырёх словах заключена очередная эпоха человечества и так, увы, похожая на нашу. Единственное предложение рождает в мыслях бушующий мир, погрязший в вакханалии высших сословий и голоде нищих. Самоизбранный тиран лжёт о демократии, распивая со свитой кровь подневольного народа. Люди гниют от инфекций, но всё равно гнут спину на каторгах во имя государственных налогов. В болезнях и бедах крестьяне вкалывают на казну: для нового дворца императора или на иную сладострастную прихоть самодержавца. Четыре слова вызывают в нейронных цепях мозга возбуждение, готовое вылиться в революцию — народ будет рвать чиновников голыми руками или же продолжит покорно приносить собственную плоть на жертвенный алтарь золотого тельца, веруя в россказни о воздаянии в загробной жизни.
Но к чёрту груз скорбных смыслов, без юмора жизнь как проклятие! «Горел сарай, нихай горит и хата». Залихватски и разухабисто звучит будто свист деревенского мужика с душой нараспашку. Пусть вокруг коррупция и разруха, айда пропивать нажитое добро, пропади пропадом завтрашний день!Когда в край доканают жандарм и мытарь — улица поставит общий стол и сдвинет стаканы с тостом, махнув рукой на строй и уставы. Гармонист разольëт как в стихе Есенина, спасая народ от тоски, и не будет дела до ответственности перед приставом или министром.
Или, если говорить о главном: «Бог есть любовь». Два понятия роднит размах влияния на личность, ищущей то, что сокрыто за словами. Любовь — чувство, поглощающее живое существо целиком, как и идея Бога, что завладевает новообращёнными полностью без остатка. Глагол «есть » — знак равенства между любовью и Создателем, и Он просто не может быть ничем иным, ведь даже акт творения доверен только влюблённым: мужчина и женщина в союзе обретают способность продолжать жизнь на планете, уподобляясь Творцу.
Любовь испокон сплочала людей: первые поселения были разбиты вокруг сооружений культа — люди вместе искали Бога, попутно сливаясь в цивилизацию. Любовь учила быть терпимыми и странноприимными, она заклинала благотворить обидчикам словно единокровным родственникам и примиряла заклятых врагов; она, поселившись в сердце, находила в окружающих образ Единого Отца и делала их членами большой и общей семьи. И даже сегодня люди ищут слияния с Создателем, не понимая порой, что обожествиться можно, просто влюбившись в человека рядом — тогда мир, казавшийся преисподней, превратится в Эдем.
Нелëгкое дело: заключить в слова знания или опыт, чтобы описать сложные явления доступной формой. Истинно — без труда не вытащить и рыбку из пруда. Кто-то скажет: «Писать — не мешки ворочать», но тысячи авторов, двигали тектонические плиты своего нутра, чтобы создать хоть пару строк, достойных внимания. Возможно, многие из выражений рождены откровениями ума будто шëпотом пророческого духа, возможно, это работа не одного дня — найти словосочетание, что обозначит целый пласт общественных взаимоотношений или сведёт к короткой формуле Божью Премудрость.
Определённо, длинные тексты в дни мемов неудобоваримы даже для бывших книгочеев и сокращать до предела мысли-титаны — ценнейшее умение, так что, заканчивая это эссе, тешу себя мыслью, что покоряюсь не тренду современной масскультуре, но мудрости, проверенной годами: «Краткость — сестра таланта».
Евгений Кривенко
Комментарии: